— Кристина, ты помнишь, как меня выставили из дома в семнадцать? — негромко произнесла Мария. — Как я жила на стипендию в сто двадцать гривен в месяц? Как оставалась голодной?
— Ну… тогда всем было нелегко…
— А ты вспомни, как я просила занять денег на лекарства, когда болела? И мама сказала: «Ты уже взрослая, сама разбирайся»?
Кристина промолчала.
— Так вот, сестра. Теперь и ты взрослая. Разбирайся сама.
Мария завершила звонок и сразу же внесла номер в черный список. Затем заблокировала и мать. Пальцы немного подрагивали — не от гнева, а от чувства освобождения.
Она подошла к окну. Во дворе резвились дети. Их смех разносился по воздуху, они носились друг за другом и что-то оживлённо обсуждали. Возможно, их родители не делили любовь на «своих» и «чужих». Возможно, вечером их всех одинаково накормят ужином и поцелуют перед сном.
Её собственное детство уже не вернуть. Но можно научиться жить так, чтобы больше не впускать в свою жизнь никого из жалости или чувства долга.
Мария заварила себе настоящий кофе — дорогой, насыщенный ароматом. Такой напиток раньше был ей недоступен. Она устроилась в любимом кресле с книгой в руках.
В квартире царила тишина. Спокойствие наполняло пространство. И впервые за долгие годы она ощущала подлинную свободу.
Завтра на работе кто-то обязательно спросит: как дела? И она скажет: «Хорошо». И это будет чистая правда.
Потому что родные — это не всегда те, с кем у тебя общая кровь. Иногда настоящая семья — это тот единственный человек, который любил тебя просто за то, что ты есть.
А воспоминание об отце значило куда больше любых упрёков совести от тех, кто этой совестью никогда не обладал.
