— Людмила, какой ещё пост? Я ведь всегда старалась помогать тебе, насколько могла. И делала это не из чувства долга, а по собственной воле. Но сейчас у меня просто нет такой возможности. Ты же это прекрасно понимаешь.
На том конце линии повисла короткая пауза, за которой последовал резкий выпад.
— Ты просто неблагодарная. Воспользовалась моментом. Марта не подумала о последствиях, когда щедро оформила дарственную, а вы с мужем не растерялись. Молодцы. Теперь вот и разбирайтесь.
Это было особенно болезненно, хотя ничего неожиданного в этих словах не было. Дарина сжала челюсти так сильно, что скрипнули зубы. Богдан снова заскулил — шея у неё уже затекла от усталости и неудобной позы. Но всё это отошло на второй план.
— Людмила, я не приеду. Не смогу.
— А ты найди в себе силы, — холодно произнесла мать. — Я звоню не для споров. Просто сообщаю: завтра утром я уезжаю.
Раздались короткие гудки отбоя вызова. Дарина опустилась на стул без единого звука. Её плечи дрожали от тихих рыданий и полного бессилия. Богдан пускал слюни и задумчиво смотрел в потолок с видом маленького мудреца, открывшего тайны мироздания.
Дарине было мучительно тяжело — но вместе с тем внутри теплилось странное облегчение: она впервые ясно дала понять Людмиле своё «нет» и не собиралась отступать от этого решения. Ещё предстоит объяснять ей снова и снова, что декрет — это вовсе не отдых, но сегодня Дарина останется дома.
А как же теперь быть с Мартой?
Наступило утро следующего дня. Богдан дремал в коляске, прижавшись носом к плюшевому зайцу, пока Дарина медленно шагала по двору родного дома. За прошедшие годы здесь почти ничего не изменилось: всё те же ржавые качели на детской площадке, облупленные перила подъезда и знакомые надписи на стенах.
Марта открыла дверь не сразу — добиралась до неё медленно и с усилием. Худенькая старушка с редкими седыми волосами была в поношенном халате и тёплых носках из махры. Увидев внучку с правнуком, она тут же расплылась в доброй улыбке.
— Ой-ой… Даринка пришла! С колясочкой? Заходи скорее… Только потихоньку… Я только-только поднялась… Голова немного кружится… — проговорила она негромко и медленно отошла в сторону.
Квартира встретила привычной атмосферой: ковры на стенах, мятые занавески на окнах и фарфоровые статуэтки за стеклом серванта всё так же напоминали о прошлом спокойствии этого места — только теперь оно ощущалось тревожным фоном.
Впереди был непростой разговор.
— Марта… — осторожно начала Дарина, ставя коляску у стены и помогая бабушке присесть на диванчик. — Людмила сказала мне сегодня утром… Она уезжает в санаторий… И хочет оставить меня здесь с тобой на две недели…
Бабушка попыталась улыбнуться или даже рассмеяться, но вместо этого выдохнула сухо и устало:
— Да-да… Я знаю… Она мне тоже вчера об этом сказала… — после небольшой паузы Марта взглянула внучке прямо в глаза: — Честно говоря… я немного напряглась… Понимаешь ли… я тебя люблю очень сильно… И внучек твой замечательный… Но сил уже нет тех прежних… Мне бы покоя побольше… Тишины… Даже телевизор включаю редко – шум раздражает…
Дарина кивнула головой; стало немного легче: бабушка её понимала и поддерживала её выбор. Но именно в этот момент женщину словно прорвало изнутри…
