Равновесие, достигнутое с трудом, пошатнулось в тот момент, когда Любомир получил путёвку в санаторий на целый месяц.
Уже за семь дней до его отъезда Оксанка начала действовать скрытно, готовясь к переменам.
— Как же я одна останусь? — жаловалась она при сыновьях, бросая на мужа страдальческий взгляд, в котором сквозила не только печаль, но и расчёт. — Мне ведь постоянно нужна помощь. Пусть кто-нибудь из вас возьмёт меня к себе. Я хочу поехать к Кристине с Богданом.
Кристина присутствовала при одном из подобных монологов и предпочла промолчать, сделав вид, будто не расслышала ни слова.
Их двухкомнатная квартира с детской комнатой совершенно не подходила для проживания человека с ограниченными возможностями.
Даже элементарный поход в туалет потребовал бы участия сразу двоих помощников.
У Кристины были маленькие дети и работа на дому; она вовсе не собиралась становиться сиделкой для свекрови, с которой у неё давно были натянутые отношения и чьи причуды она знала слишком хорошо.
Богдан полностью разделял её позицию. Он прямо сказал матери:
— Мама, мы тебя забрать не можем. У нас нет условий. Тебе будет тяжело — и нам тоже.
Но Оксанка не желала этого слышать. За день до предполагаемого переезда ей пришла в голову идея, которую она сочла блестящей. Она позвонила Данилу и сказала:
— Сыночек, отвези меня к Богдану с Кристиной. Они ждут меня. Я побуду у них до возвращения Любомира.
После этого она набрала номер старшего сына и уверенно заявила:
— Сейчас Данило заедет за мной и привезёт ко вам домой.
Богдан ответил холодно, едва скрывая раздражение:
— Мама, никто тебя не приглашал. Мы ничего такого не обсуждали.
Но Оксанка ответила голосом одновременно мягким и повелительным:
— Как это? Кристина сама мне вчера звонила! Пригласила! Я уже всё собрала!
Кристина услышала этот разговор и только покачала головой в недоумении — она точно знала: никакого звонка свекрови от неё не было.
