— Возраст, — покачал головой врач. — И, похоже, сильный стресс пережила. Организм не выдержал. Постельный режим, обильное питьё, лекарства строго по графику. Кто будет ухаживать?
— Я, — не задумываясь ответил Мирослав. — Я останусь с ней.
В последующие дни он почти не отходил от матери. Кормил её бульоном с ложки, вовремя давал препараты, менял холодные компрессы на лбу.
Без лишних слов Мирослав поддерживал порядок в доме: готовил еду, мыл посуду, убирался. Постепенно жар начал спадать, и в глазах Веры появилось осмысленное выражение.
Однажды утром она проснулась уже другой — слабой физически, но с ясным разумом. Первое, что она увидела — спящего сына в кресле у кровати: его усталое лицо с щетиной и следами бессонных ночей.
На тумбочке стояли пузырьки с лекарствами и графин с водой. Он словно почувствовал её взгляд и открыл глаза.
— Мам? Как ты себя чувствуешь?
— Мирослав… — прошептала она едва слышно. — Ты рядом?
— Я здесь. Всё хорошо. Ты идёшь на поправку.
Она медленно отвела взгляд к потолку. По щеке скатилась слеза.
— Я… я ведь тебя прогнала… И наговорила ужасного…
— Не бери в голову, мам. Забудь об этом. Это я виноват — должен был приехать раньше.
— Нет… — покачала она головой слабо. — Это всё я… старая упрямица… Мне стало так одиноко… Соседи живут семьями: шумят, смеются… А я одна осталась… И казалось мне тогда – все про меня забыли… А вы ведь не забыли… Это я забыла о том, что у вас своя жизнь… Прости меня, сынок… И Ангелине передай – я её обидела… Уперлась в эту картошку до первого сентября… вот и…
Когда Вера смогла впервые сама приподняться на кровати и сесть без посторонней помощи, Мирослав вышел во двор.
Он подошёл к аккуратным грядкам – картошка уже была выкопана; земля рыхлая и ухоженная. Навстречу ему вышла соседка Нина.
— Как мама?
— Слава Богу, идёт на поправку. Спасибо вам огромное за звонок тогда.
— Да ну что ты! — отмахнулась Нина рукой. — Не держи зла на старушку-то вашу… Она добрая душой женщина… Просто одиночество её съело совсем… Ну и характер у неё всегда был непростой – гордая слишком… Просить боялась – вот себе и напридумывала всякого…
— Я понимаю… — кивнул Мирослав задумчиво. — А скажите… этот мальчик… Владимир? Он правда приходил помогать?
— Да нет уж! Она хотела его нанять было – а он как раз ушёл тогда на рыбалку… Так она сама всё перекопала за день! Потом всю ночь спина болела… А соседям сказала будто бы мальчишка помог ей – стыдно стало признаться одной осталась… Ведь у всех дети помогают…
Мирослав прикрыл глаза на мгновение: перед ним возник образ матери – гордой женщины, которая из последних сил копает огород одна лишь затем, чтобы доказать себе и окружающим свою независимость.
Он вернулся в дом. Вечером приехала Ангелина – привезла продукты и сразу принялась готовить ужин: по дому разнесся аромат настоящего домашнего супа.
Мирослав сел рядом с матерью на край кровати:
— Мамуль… послушай меня внимательно… Так больше нельзя жить по-старому. Теперь ты будешь звонить нам каждый день – просто так поболтать! Не только когда грустно или тяжело становится! А если помощь нужна будет – сразу говори! Не жди ни первого сентября ни чего другого! Договорились?
— Договорились, сынок…
— И мы будем приезжать не только копать грядки по выходным! Мы будем приезжать просто так – в гости! На чай! Поняла?
Вера молча кивнула: голос ещё не слушался её полностью.
В этот момент Ангелина вошла в комнату с подносом: из тарелок поднимался пар вкусной еды.
— А сейчас сначала обедаем! А потом вместе смотрим сериал… ваш любимый…
Впервые за долгое время Вера искренне улыбнулась: теперь она чувствовала себя частью семьи вновь.
