– Оксанка…
– Нет, Марьяна, – перебила её Оксанка, и в голосе прозвучала твёрдая решимость. – Довольно. Ты сама выбрала этот путь. Теперь живи с его последствиями.
Она медленно нажала на кнопку отбоя, не отрывая взгляда от фотографии, где они с сестрой ещё были так близки. Как она уже говорила раньше — прошлое не вернуть. Да и стоит ли пытаться?
******************
На следующее утро, как только разрешили посещения, в палату вошла Марьяна. Десять минут — всё, что она смогла выделить для визита к отцу. За это короткое время она успела упомянуть какого-то дорогостоящего врача и снова завела разговор о документах на жильё. Было очевидно: ей вовсе не важно самочувствие отца — её интересовали только деньги, и она даже не пыталась это скрыть.
Оксанка стояла в стороне и молча наблюдала за сестрой. Она замечала выражение лёгкого отвращения на ухоженном лице Марьяны: та морщилась от запаха больничной палаты и даже избегала прикосновений к родному человеку.
Отец тоже всё видел и был глубоко разочарован старшей дочерью. В его взгляде Оксанка читала боль и обиду, поэтому неудивительно, что он вскоре просто притворился спящим.
– Знаешь… – произнесла Оксанка спокойно, глядя сестре прямо в глаза, – я не думала, что ты способна на такую низость. Лучше уходи — зря приехала. Вместо того чтобы поддержать папу в последние дни, ты снова пришла с разговорами о квартире… Тебе совсем не стыдно?
Марьяна промолчала — лишь раздражённо дёрнула плечом и вышла из палаты. По ней было видно: сдаваться она не собиралась.
Дни пролетали незаметно — у Оксанки почти не оставалось времени даже перевести дух. Всё свободное время она проводила рядом с отцом: ухаживала за ним молча и старалась вытеснить из памяти визит сестры. Как можно быть настолько бессовестной? Где та девочка с добрым сердцем? Осталась там… по ту сторону океана?
Следующая встреча произошла через неделю.
– Оксанка, нам нужно поговорить! – заявила Марьяна прямо с порога квартиры, пытаясь войти внутрь. Но хозяйка дома даже не подумала её впускать — слишком много чести.
– А о чём говорить? Всё уже давно сказано… – ответила она спокойно, выходя на лестничную площадку и плотно прикрывая за собой дверь. – И ответы ты тоже получила.
– У меня действительно проблемы! – воскликнула Марьяна без всякой попытки говорить тише; ей даже было выгодно внимание соседки напротив, которая уже устроилась у глазка своей двери. – Муж выставляет меня! Он подал на развод! Я осталась ни с чем в чужой стране! Как мне теперь жить?
Оксанка смотрела на неё молча: лицо осунулось, взгляд потухший… Но жалости это всё равно не вызывало — слишком хорошо помнилось равнодушие сестры к просьбам о помощи.
– И что? – наконец произнесла она холодно. – Причём здесь я?
– Ну как же… У тебя ведь есть своя квартира! Зачем тебе ещё одна? Может быть… поделишься со мной? Тогда бы у меня появилась опора…
Она запнулась в поисках нужных слов.
– Нет, – перебила её Оксанка твёрдо и без колебаний. – Мы уже обсуждали это раньше: жильё принадлежит нашему отцу — он завещал его мне. Всё ясно.
– Но я же твоя сестра! – голос Марьяны сорвался почти до истерики; всю жизнь она получала желаемое без отказа — а теперь вдруг столкнулась с «нет». – Ты не имеешь права так поступать!
– Почему нет? Почему я должна делиться тем, чего ты сама никогда не ценила? Где ты была все эти годы? Когда отец болел или когда нужны были деньги на лечение мамы? Ты развлекалась за границей: отдыхала по курортам да покупала себе побрякушки! А теперь хочешь долю?! Я поражаюсь твоей наглости!
Марьяна побледнела; губы дрогнули… Она хотела что-то сказать в ответ — но Оксанка уже отвернулась: разговор был окончен окончательно и бесповоротно. В её сердце больше не осталось места для жалости к человеку, который столько лет думал лишь о себе.
– Жестокая ты! – прошипела Марьяна сквозь зубы и крепко сжала кулаки. – Думаешь там легко жилось?! Думаешь я счастлива была?! У меня тоже были трудности!
– Трудности?.. – усмехнулась Оксанка саркастично. – Не знала куда деть деньги мужа или страдала из-за того, что измены вскрылись?
– Откуда тебе известно?! – выдохнула Марьяна едва слышно; эмоции захлестнули её полностью.
