Прошло ещё несколько месяцев.
Орися, наконец, набралась решимости обратиться к психологу. На сеансах она рассказывала о страхе остаться одной, о чувствах, что давно угасли, и о мечтах, которым не суждено было сбыться. Однажды, вернувшись после встречи со специалистом, она заварила себе чай и устроилась на кухне у окна. Взгляд её случайно упал на старую фоторамку — подарок Богдана.
На снимке они были вместе: смеются, обнявшись на фоне закатного неба. Орися взяла рамку в руки, чтобы протереть пыль, но та выскользнула и упала. Стекло треснуло, а из-под задней крышки выпал небольшой конверт.
Слегка дрожащими руками она вскрыла его.
Внутри оказалась фотография. Это был не постановочный кадр — напротив: она спала в пледе за столом под светом настольной лампы; перед ней лежали чертежи. Богдан сделал снимок тайком, когда она ничего не подозревала. На обороте его почерком было написано: «Единственное место, где мой внутренний хаос замирает. Прости за то, что не хватило духу сказать это вслух. Я всегда принадлежал тебе. Просто боялся признаться».
Через неделю Богдан вновь появился у её двери с привычным букетом пионов. Орися открыла ему — но вместо приветствия просто протянула ту самую фотографию.
Он перевёл взгляд с неё на снимок и вдруг стал другим — в глазах больше не было лёгкости или шутливости; там жила усталость человека, который слишком долго убегал от самого себя.
— Похоже… — тихо произнёс Богдан, — наши странствия подошли к концу. Пора возвращаться домой.
И теперь он вошёл в квартиру уже не как случайный гость — а как тот, кто наконец решился остаться навсегда.
